Неточные совпадения
Ночь была лунная. Я смотрел на Пассиг, который тек в нескольких саженях от балкона, на темные силуэты монастырей, на чуть-чуть качающиеся суда, слушал
звуки долетавшей какой-то музыки, кажется
арфы, только не фортепьян, и женский голос. Глядя на все окружающее, не умеешь представить себе, как хмурится это небо, как бледнеют и пропадают эти краски, как природа расстается с своим праздничным убором.
Ветер шевелил прядь волос, свесившуюся из-под его шляпы, и тянулся мимо его уха, как протяжный звон эоловой
арфы. Какие-то смутные воспоминания бродили в его памяти; минуты из далекого детства, которое воображение выхватывало из забвения прошлого, оживали в виде веяний, прикосновений и
звуков… Ему казалось, что этот ветер, смешанный с дальним звоном и обрывками песни, говорит ему какую-то грустную старую сказку о прошлом этой земли, или о его собственном прошлом, или о его будущем, неопределенном и темном.
Словно тысячи металлических струн протянуты в густой листве олив, ветер колеблет жесткие листья, они касаются струн, и эти легкие непрерывные прикосновения наполняют воздух жарким, опьяняющим
звуком. Это — еще не музыка, но кажется, что невидимые руки настраивают сотни невидимых
арф, и всё время напряженно ждешь, что вот наступит момент молчания, а потом мощно грянет струнный гимн солнцу, небу и морю.
Эолова
арфа, устроенная вверху большой башни княжеского дома, при малейшем ветерке наводила цепенящий ужас повсюду, куда достигали ее прихотливые
звуки.
…Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!
Вот
арфа золотая:
Пускай персты твои, промчавшися по ней,
Пробудят в струнах
звуки рая.
И если не навек надежды рок унес —
Они в груди моей проснутся,
И если есть в очах застывших капля слез —
Они растают и прольются…
…Повесили
арфы свои мы на ивы,
Свободное нам завещал песнопенье
Солим, как его совершилось паденье;
Так пусть же те
арфы висят молчаливы:
Вовек не сольете со
звуками их,
Гонители наши, вы песен своих!..
…Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!
Вот
арфа золотая.
Пускай персты твои, промчавшися по ней,
Пробудят в струнах
звуки рая.
Было несомненно примечено, что если ночью срывается буря и
арфа на башне гудит так, что
звуки долетают через пруды и парки в деревню, то барин в ту ночь не спит и наутро встает мрачный и суровый и отдает какое-нибудь жестокое приказание, приводившее в трепет сердца всех его многочисленных рабов.
И жадный червь ее грызет, грызет, —
Я думаю, тот самый, что когда-то
Терзал Саула; но порой и тот
Имел отраду:
арфы звук крылатый,
Как ангела таинственный полет,
В нем воскрешал и слезы и надежды;
И опускались пламенные вежды,
С гармонией сливалася мечта,
И злобный дух бежал, как от креста.
Но этих
звуков нет уж в поднебесной, —
Они исчезли с
арфою чудесной…
Вновь облаком оделся божий трон;
Восстал духов крылатый легион,
И раздались небесной
арфы звуки…
Тихо раздаются под сводами громадного храма возгласы священника и пение причетников, а в раскрытые двери иные тогда
звуки несутся:
звуки бубнов,
арф и рогов, пьяные клики, завыванья цыган, громкие песни арфисток и других торгующих собою женщин…
В широко раскинувшемся таборе слышались самые разнообразные музыкальные
звуки: здесь гудели сильные мидийские трубы, там раздавалась нежная фригийская флейта; в третьем месте бряцали иудейские кимвалы и рокотали
арфы; можно было отличать также
звуки пафлагонских тамбуринов, сирийских бубнов, индийских раковин и арийских барабанов.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к
арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и
арфа издала фальшивый
звук.
И
арфу унылый
Певец привязал под наклоном ветвей:
«Будь,
арфа, для милой
Залогом прекрасных минувшего дней;
И сладкие
звуки Любви не забудь;
Услада разлуки
И вестник души неизменныя будь.